 |
|
|
 |
 |
""Филэллин"- неисторический роман на историческую тему" (рецензия на роман "Филэллин" Леонида Юзефовича)
История Греции и греческого народа от античных времен и до последнего времени дает неисчерпаемый материал для историков и романистов. Взять хоть ХХ век: Малоазийская катастрофа – трагическое завершение трех тысячелетней истории расселения греков в Малой Азии, геноцид греческого населения, начатый младотурками в годы Первой мировой войны и завершенный кемалистами после поражения греческой армии в Малоазийском походе, изгнание нескольких миллионов ионических и понтийских греков из их тысячелетних колоний, трагический этнический обмен (выселение нескольких сот тысяч мусульман и их «обмен» с греческим населением Малой Азии), жестокая история греков в СССР (депортации из Крыма и Кавказа в Среднюю Азию; греческая операция НКВД), здесь есть где разгуляться перу романиста. Но и XIX век, борьба за независимость в 20-е годы, греческая революция – история массовых убийств, погромов, встречной резни, но и многочисленных сражений и героизма, и в то же время большой европейской политики и внутри греческих противостояний, борьбы за лидерство – опять-таки огромный, противоречивый, неоднозначный и практически неисчерпаемый материал. Недаром слово «филэллин» вошло в очень многие европейские языки. Да и как иначе? Борьба греческого народа за независимость в своё время взбудоражила чуть ли не всю Европу.
Отдельный вопрос о роли Российской империи в греческих событиях. Достаточно вспомнить офицеров русской армии князей Александра и Дмитрия Ипсиланти, министра иностранных дел Российской империи и первого правителя Греции Иоанна Каподистрия. И – русские филэллины. Их были буквально единицы по сравнению с европейцами, из тех, кто сражался за свободу Греции, но – это были громкие имена и очень заслуженные люди. Напомню только одно имя, известное в Греции, но не в России – полковник Николай Алексеевич Райко, внебрачный сын графа Алексея Бобринского, в свою очередь внебрачного сына императрицы Екатерины II и Григория Орлова.
Но и в последующей своей истории Греция оказалась тесно связана с Россией. Когда в Греции вам станут рассказывать о прошлом, там обязательно вспомнят про Ольгу Константиновну, королеву Греции с переменчивой судьбой, которую едва не расстреляли большевики вместе с прочими членами дома Романовых. Ольга Константиновна провела беспокойную жизнь: в течение многих лет она была королевой Греции, в течение 2-х месяцев – регентшей, и дважды была изгнана из страны. Потому что, обретя свободу от османов, Греция отнюдь не стала спокойной страной, там время от времени совершались перевороты, происходили восстания и менялись чужеземные короли.
И, если мы говорим о национально-освободительной борьбе греческого народа (а это одна из первых национально-освободительных войн), нельзя не вспомнить и могущественных противников греческой свободы: полководца и политика Ибрагима-пашу, между прочим, грека по крови, и его приемного отца, правителя Египта Мухаммеда Али, или турецкого султана-реформатора Махмуда II, который пытался, но не сумел изменить ход истории.
Вернусь к тому, с чего начал: перед нами огромный и исключительно интересный, почти неисчерпаемый материал для историков и писателей и потому нет ничего удивительного в том, что известный писатель-историк Леонид Юзефович обратился к истории Греции, в частности к теме филэллинов. Можно было ожидать полнокровный исторический роман с множеством детективных деталей, но – главным героем, а точнее главным действующим лицом (на настоящего героя он не тянет) романа становится некто Григорий Мосцепанов, отставной штабс-капитан, участник наполеоновских войн и инвалид (орудийным колесом ему отдавило пальцы на ноге, но он везде утверждает, что был ранен взрывом французского снаряда), человек весьма своеобразный, кляузник, жалобщик и правдоискатель в одном флаконе, направляющий свои письма-жалобы в разные инстанции (письма эти по большей части перехватывают; типичная российско-советская история), неумно враждующий с местным начальством и при этом добивающийся аудиенции у военного министра графа Аракчеева, или у самого государя-императора Александра I, чтобы передать им обязательно лично какую-то особенную тайну. Скорее всего речь идет о забытом составе «греческого огня», то есть о тайне, которая не очень востребована в XIX веке. Получается: настырный жалобщик-правдоискатель и невольный (или вольный?) клеветник (он, например, утверждает, что у приказчика Рогова собаки откусили половину «уда», когда он пьяный спал под забором, во что невозможно поверить, потому что перед нами предстает здоровый Рогов; или «разоблачает» фантастическую смертность в сиротском доме, которую «вычисляет» с помощью абсурдных арифметических расчётов). Советские психиатры совершенно точно поставили бы Мосцепанову диагноз «вялотекущая шизофрения».
Конечно, маленькие люди тоже имеют право на место в «большой литературе». Только человек с каменным сердцем не станет сопереживать бедному чиновнику Акакию Акакиевичу Башмачкину или иным из героев Чехова, Горького, Короленко. Но Мосцепанов не нуждается в жалости. Окольными путями, через арест и гауптвахту, через преследования и издевательства ведет его Леонид Юзефович в будущие герои освободительной борьбы греков. Что же, такое возможно, а заодно мы видим «немытую Россию» с ее «свинцовыми мерзостями». При этом Мосцепанов мало похож на Инсарова, так что выбор писателем своего героя кажется не очень понятным.
Григорий Мосцепанов сочувствует делу греческой свободы, но, надо полагать, все православное население Российской империи придерживается примерно таких же взглядов. Это, в основном, кухонный филэллинизм, некий эквивалент кухонного патриотизма, или, наоборот, кухонной фронды.
В чем состоит филэллинство Мосцепанова? Он с симпатией говорит о князе Ипсиланти, в разговорах и в мыслях высказывает сочувствие греческому делу, стремится раскрыть государю (почему только государю или Аракчееву?) сомнительную тайну греческого огня и, наконец, в меру своих способностей делает рамку к гравюре, на которой изображен город Афины, родина просвещения: «домишки кучей, над ними каменная гора, сверху обведена стеной без башни». Если бы не собственные печальные обстоятельства, Мосцепанов вовсе не собирается ехать на войну за греческую свободу.
Но и другие люди вокруг Мосцепанова. Наталья Бажина, надо думать, неплохая и уживчивая женщина, отдаленно напоминающая Душечку-Олечку Чехова. У нее «длинный нос и татарские глаза», но это не является сколько-нибудь важным для повествования. Случайная, лишняя деталь. Или майор Чихачев, не злой и приятный человек. Что называется, обыкновенные люди. С такими образами, если их раскрыть, могут создаваться произведения лирические, бытовые, но исторический роман требует иных персонажей. Впрочем, Леонид Юзефович совсем не настаивает, что «Филэллин» - роман исторический. «Филэллин» - это, скорее, вариации на исторические темы, чем традиционный исторический роман», - пишет он в аннотации. Подчас кажется, что роман сшит из отдельных, слабо связанных между собой частей, что перед нами не цельное художественное полотно, а «вариации на исторические темы», набор не до конца связанных между собой фрагментов.
Попробуем выделить главные темы эпистолярного произведения Леонида Юзефовича. Это, конечно, история освободительной борьбы греческого народа. Рассказ о филэллинах. О личности и политике императора Александра I. О российском беззаконии, с которым сталкивается и с которым безуспешно и наивно борется Мосцепанов (что-то очень похожее встречается в творчестве Г. П. Данилевского). Есть штрихи и зарисовки из придворной и около придворной жизни в Российской империи, о российской провинции. Темы эти лишь отчасти и подчас искусственно переплетаются, так что возникает ощущение некоторой неполноты изложения. У писателя немало интересных зарисовок. Например, о баронессе Юлии Криднер (в действительности баронесса Варвара Юлия фон Крюденер, франкоязычная писательница из остзейских дворян, проповедница мистического христианства, в течение нескольких лет имевшая большое влияние на императора Александра I , филэллинка и член «Евангелического общества»), интересно выписан образ императора Александра I, но это далеко не полный портрет, а скорее ряд мелких бытовых деталей, в целом подтверждающих характеристику, данную государю Пушкиным: «Властитель слабый и лукавый,/Плешивый щеголь, враг труда,/Нечаянно согретый славой». Но писатель неточен, Александр I отказывается прийти на помощь грекам вовсе не из моральных соображений, а в силу верности Священному союзу, из желания сохранить пресловутую стабильность. Эта позиция, как бы ее ни объяснять, отнюдь не украшает Александра. Пришедший ему на смену Николай I, будучи не менее, а более консервативным, тем не менее на 180˚ поменял российскую политику на греческом направлении. Да ведь и баронесса Криднер (Крюденер), это действительно интересная и яркая личность, она могла бы послужить героиней отдельного романа, но у Юзефовича о ней скорее не художественная, а просто историческая справка. В рамках «вариаций на исторические темы» Юзефович представляет читателю видного филэллина полковника Фабье (прототипом послужил другой полковник, барон Шарль Николя Фавье), ранее сражавшегося в наполеоновской армии, позже – в Испании за революционное правительство против французских войск, и в Греции, куда он вынужден податься после поражения в Испании. В Греции полковник Фабье, изрядный авантюрист, но и герой, сражается не за греков, которых он ставит не слишком высоко, а за некую абстрактную свободу, что не помешает ему вернуться во Францию, принять участие в заговоре против Карла Х и стать монархистом, когда король Луи-Филипп возвратит ему конфискованные поместья.
Не менее интересен и историчен портрет Ибрагима-паши, командующего турецко-египетскими войсками, противника греческой свободы. А вот об эмансипированной англичанке и филэллинке Сюзи Пулхем трудно судить исторический ли это портрет, или, скорее, плод фантазии автора.
Прекрасно написана и с удовольствием читается историческая глава об Александрии и о египетских правителях Птолемеях. Но: я заглянул в «Википедию» и нашел там ещё более подробную и точную картину. В некотором роде это картина постепенного разложения эллинизма, деградации великого наследия предков.
В романе относительно подробно рассказывается о нескольких эпизодах греческой революции, в частности, о долгой и героической защите Акрополя, но в целом «Филэллин» скорее может послужить отправной точкой для интересующихся греческой историей читателей, в «Википедии» и на других сайтах история греческой революции представлена значительно подробнее.
Некоторые эпизоды в романе кажутся мне сомнительными. Например, отряд полковника Фабье (Фавье) успешно доставляет боеприпасы защитникам Акрополя, но на обратном пути отряд окружают войска Ибрагим-паши. Однако вместо того, чтобы открыть огонь или потребовать немедленной капитуляции, Ибрагим-паша произносит перед греками и филэллинами длинную речь на французском языке, которую большинство греков не понимают. Вообще-то Ибрагим-паша говорит разумные, хотя и спорные, вещи, но разве поле боя подходящее место для упражнений в ораторском искусстве? В результате Мосцепанов (вот он, наш герой!) стреляет в Ибрагим-пашу, начинается бой, а Ибрагим-паша оказывается всего лишь легко (или совсем не) ранен. Не правда ли, похоже на оперетку?
А вот другой эпизод: через несколько месяцев у доблестных защитников Акрополя заканчиваются запасы пороха и продовольствия, еще 2-3 недели и им придется сдаться или медленно умирать от голода, но все тот же Ибрагим-паша предлагает им почетную капитуляцию: греков отпустить под честное слово, а филэллинов отправить на корабле в Италию. Я не нашел ни подтверждений, ни опровержений, ни объяснений этого поступка в интернете, но подобное благородство мало соответствует мусульманским традициям. Вообще-то Ибрагим-паша был по-европейски образованный человек, но это нисколько не мешало ему в других случаях проявлять крайнюю жестокость, поощрять и устраивать резню мирного населения. Да ведь и вся эта восьмилетняя война между греками и турками – это сплошная цепь кровавых эпизодов массовой резни и геноцида: Хиосская резня (1822 год: из 115 тысяч православного населения острова до 25 тысяч были убиты (дети до 3-х лет, мальчики и мужчины старше 12; женщины старше 40), 45 тысяч греков проданы в рабство; 23 тысячи греков бежали с острова, оставшиеся жители обращены в ислам) – эта резня потрясла всю Европу и сильно способствовала филэллинству. Но и после Хиосской резни: резня в Смирне (Измир; неоднократно), в Стамбуле (Константинополе; неоднократно), повешение Константинопольского Патриарха Григория и других православных иерархов, уничтожение греческого населения города Кидониес и прилегающих к нему островов (30 тысяч жертв), геноцид греков на острове Самотраки, резня греков на острове Псара. Правда, нужно признать, что и греки действуют подобным же образом: они полностью вырезали 10 тысяч мусульман и заодно евреев в городе Триполица. Не выглядит ли на этом фоне неожиданное и непонятное благородство Ибрагима-паши каким-то невероятным и необъяснимым диссонансом. Тем более, что и через 100 лет проявится все та же ментальность: геноцид греков и армян повторится.
Но вернемся к роману. Леонид Юзефович лишь бледными и редкими штрихами отмечает картину кровавых и трагических событий, не упоминая о большинстве из них. Да ведь и финал, и победа греков в этой кровавой греко-турецкой войне были предопределены не только и даже не столько мужеством греков, сколько поражением турецко-египетского флота в сражении при Наварине против англо-франко-русской эскадры и последующим поражением Турции в очередной Русско-турецкой войне 1928-29 годов. Многого из этого нет в романе. Впрочем, Леонид Юзефович сам создается, что «Филэллин» не исторический роман, а вольное сочинение, вписанное в реальную историческую канву. Но вот что интересно, Википедия пишет: философско-исторический роман Леонида Юзефовича. Явная ошибка. Что роман не исторический, мы уже прояснили. А как насчет философский? Пожалуй, единственное действительно философское место, это как раз та самая несвоевременная речь Ибрагима-паши, когда стороны держали друг друга под прицелами ружей.
Кое-что мы узнаем из романа «Филэллин» любопытное. Это не совсем история, но… штришки. О семейной жизни российского государя, о его внебрачной дочери, подверженности мистицизму и посторонним влияниям, о том, что он в теплице выращивал землянику, что из-за вялости желудка ел чернослив, что страдал, как обыкновенный смертный, рожистым воспалением на правой ноге – перед нами предстает не злой, очень одинокий человек, уставший от власти, которого мучает грех отцеубийства. Если задуматься, Александр I более несчастлив, чем король Лир. С одной стороны, это самый могущественный человек в мире, победитель Наполеона, но, с другой, он мечтал отменить крепостное право, но вместо этого создал военные поселения, мечтал провести реформы, но вместо этого склонился к консервативной политике и возглавил «Священный союз», симпатизировал борьбе греков за независимость, но ничего не сделал, чтобы им помочь, фактически разошелся с женой, не оставил после себя наследников, «всю жизнь провел в дороге» - бежал от себя? – и оказался трагически одинок, наконец, знал о заговоре будущих декабристов, но ничего не предпринял, чтобы его предотвратить. По-видимому, в последние годы царствования Александр I страдал от сильной депрессии. В последние месяцы жизни император снова сходится с женой - не оттого ли, что оба они одиноки? Пожалуй, образ царя-человека – это лучшее, что есть в романе, потому что о собственно греческих событиях автор пишет весьма скупо, это скорее очень беглый исторический обзор с многочисленными изъятиями.
Несколько странный, даже неудачный образ – Константин Костандис. Он потребовался автору, чтобы изложить взгляды на события с греческой стороны. Но даже выдуманный герой должен производить впечатление реального. А в случае с Костандисом слишком много сомнительных деталей.
К сожалению, в отдельных случаях Леонид Юзефович не избежал пошлости и напыщенности. Вот из записок «странствующего лекаря» Константина Констандиса (вас не удивляет, когда странствующего лекаря, человека ниоткуда, допускают к персоне Его Величества?): «На рассвете, когда после третьей или четвертой бутылки рицины…мы вышли в сад и, стоя плечом к плечу, в две струи орошали без того влажную от росы траву, я услышал от Фабье рассказ о прекрасной англичанке, хозяйке его сердца. При расставании, в память их любви и в залог новой встречи, она подарила ему клок своих лобковых волос». Откуда такая выспренность, когда речь идет о довольно банальном романчике? Подобную тираду очень трудно представить в устной речи, но еще труднее в письменной. К тому же в XIХ веке, старавшемся казаться приличным. Не хочу выглядеть фарисеем, но наполовину откушенный собаками «уд» и лобковые волосы, насколько они необходимы для развития сюжета? Кстати, и сама англичанка Сюзи Пулхэм, филэллинка, в чем ее роль в романе? Показать распущенность и неверность европейских женщин? Никакой фундаментальной роли в произведении она не играет.
Не могу не обратить внимание на такой медицинский эпизод: лейб-медик царя Тарасов сильно переживает, что причиной смерти
Удивительное завершение романа: Григорий Мосцепанов, оставшийся в Греции навсегда, Константин Костандис и бывший камер-секретарь императора Александра Игнатий Еловский посещают кладбище вблизи Афин, где в одной из могил… похоронено сердце покойного императора. Оказывается, Костандис похитил его после смерти царя и, считая филэллином (с чего бы?) анонимно похоронил в земле Эллады. Писатель, конечно, имеет право на вымысел, но так вольно, так кощунственно обращаться с историей?
Подведем итог. «Филэллин» - не плохой роман, - в нем немало интересных деталей, - но отнюдь не выдающийся. Сюжет романа относительно беден и – нет в нем по-настоящему ярких, запоминающихся героев. И это при том, что у героев романа есть очень яркие и интересные исторические прототипы. В романе скорее намечена, чем раскрыта большая тема, он представляет собой скорее произвольный набор отдельных деталей, нежели тщательно сложенный из них пазл. Дело, надо полагать, в отсутствии большого объединяющего замысла, в весьма поверхностном обращении с историей.
По всем параметрам перед нами отнюдь не блистательный роман, но, странным образом, в сезоне 2020-2021 годов он стал лауреатом премии «Большая книга». Причем Леонид Юзефович становится лауреатом в третий раз. Тотчас последовало множество поспешных и восторженных отзывов. Конформизм!? Приспособленчество!?
О чем же всё-таки свидетельствует решение жюри? Об оскудении российской литературы? Это действительно было лучшее произведение из нескольких сот? Или об определенной тенденции? Кроме редакции Елены Шубиной в стране больше нет достойных? Не оттого ли с каждым годом читают всё меньше? Литература, конечно, не физика, здесь не существует абсолютных критериев, но групповщина, конформизм и лицемерие её, несомненно, губят. |
|
