Блог Леонида Подольского

«Мать» - очень крепкий роман, в процессе чтения произведение производит весьма сильное впечатление, автору удается повести читателя за собой, подвергнуть внушению.  Требуются немалые интеллектуальные усилия, чтобы мысленно вступить в полемику с пролетарским писателем. Я не стану останавливаться на мелких стилистических неточностях, вместо этого попытаюсь оценить роман по существу. Это идеологический роман, следовательно, придется подойти именно с этой стороны.

1993 год – узловой в новейшей российской истории. Штурм Белого дома, бойня возле телецентра «Останкино», кровавое противостояние, наконец, принятие нынешней Конституции – последние трагические аккорды российской демократической антитоталитарной революции. События огромного масштаба, не нашедшие адекватного отражения в современной российской литературе и по-прежнему противоречиво оцениваемые обществом.

Игорь Борисович Чубайс – российский философ и автор оригинальной (и противоречивой!) концепции российской истории, «изобретатель» особого предмета «россиеведение», хотя, видит бог, никак не пойму, чем «россиеведение» отличается от обычного курса российской истории.

Почему именно концепция И. Чубайса меня заинтересовала? В определенном роде она показательна, как проявление исторического волюнтаризма в силу своей внутренней противоречивости. Плюс к тому некоторое время назад я посещал клуб «Россия» и, при самом благожелательном отношении к И. Чубайсу, никогда не мог с ним согласиться.

Вот в очень кратком виде концепция российской истории И.  Чубайса.

В последние годы не раз и не два приходилось слышать, что мы никому не позволим пересмотреть историю, исказить ее. Следует ли понимать так, что существует некая абсолютная монополия на историческую правду, что историческая наука (как и Государственная Дума) – не место для дискуссий и существует новый непререкаемый «Краткий курс», фиксирующий по всем вопросам единственную и окончательную истину?

Совершенно понятно, что они хотят видеть на Лубянке Дзержинского, создателя ЧК, одного из лидеров красного террора (только в 1918-1921 годах 1,5 миллиона расстрелянных), они – плоть от плоти. Тут все ясно. Но зачем же власти такая альтернатива? В прошлой статье я написал, что никак не могу соединить Ротенберга и Дерипаску с Лениным (и с Дзержинским). Все-таки, как-никак, классовые враги. Или, уже можно соединять? История и люди все стерпят? Возможен такой винегрет?

Сегодня – пересменка. Я только что закончил большую статью о творчестве Светланы Алексиевич (о ее пятикнижии «Голоса Утопии») – это мои впечатления и мысли. Почувствовал в себе немалую тягу к работе критика, даже пожалел (чуть-чуть), что не  стал профессиональным литературоведом.

Советский Союз был тоталитарной страной. Союз писателей был создан по решению партии для контроля за писателями. Литературе в СССР придавалось особое значение, ведь в то время не существовало интернета.

Это очень трудный вопрос. Наверное, самый трудный. Потому что любой ответ не будет звучать убедительно и полно.

Читаю 2х-томник Дм. Быкова «100 лекций о русской литературе ХХ века». Читаю с удовольствием – это, конечно,  не энциклопедия, не развернутая антология, но с каким знанием, с каким гурманством (иных авторов и иные книги Дм. Быков просто смакует) этот двухтомник написан.

Прошедшим летом я ездил на экскурсию в Давидову пустынь, которой недавно (в 2015 году) исполнилось 500 лет. Должен признаться, я был изумлен: это целый монастырский комплекс рядом с городом Чеховым, состоящий из нескольких храмов – и все в совершенно идеальном состоянии, все выкрашено, выбелено, позолочено, все блестит.

В далекое советское время я работал научным сотрудником и врачом, в переходное время был председателем двух больших медицинских кооперативов, а в последние годы стал пациентом.

В 2014 году Захар Прилепин стал лауреатом премии «Большая книга» за роман «Обитель». Не могу не присоединиться к жюри: блестящий роман и исключительно талантливый. Впрочем, сомнений не было и раньше: Захар Прилепин – талантливый бытописатель. Его изображению поддаются сложнейшие, труднейшие для писательской кисти эпизоды.

Литература для меня – это история и философия, воплощенные в художественную форму, это – правдивое зеркало, в котором отражаются время и наша стремительно текущая жизнь.

В чем сходство между Болотной площадью и киевским Майданом? Можно, наверное, найти много общего и некоторые отличия, в том числе в социальном, культурном или языковом плане. Но есть одно несомненное общее качество: и тех и других люто ненавидели в Кремле. И там и там тревожное воображение рисовало невидимую руку Госдепа.