Вопросы, которые мне задают... 2.В Советском Союзе существовал...

В Советском Союзе существовал один союз писателей. Сейчас союзов писателей много, чем они различаются и зачем их столько?

Ответ. Советский Союз был тоталитарной страной. Союз писателей был создан по решению партии для контроля за писателями. Литературе в СССР придавалось особое значение, ведь в то время не существовало интернета, не было социальных сетей, да они и не могли бы функционировать при советской системе, страна была строго отгорожена от остального мира; писателям действительно отводилась роль «инженеров человеческих душ». И, если мы продолжим, союз писателей выполнял функции огромного министерства литературы, а возглавляли его не избранные писатели (то есть формально избранные,  как депутаты в Верховный Совет), а фактически назначенные, согласованные в ЦК сановники. Дальше: умудренные опытом инквизиторы-цензоры (нередко роль цензоров играли сами писатели). И наконец, внизу – писатели-винтики. Винтики разной величины. Думающие, талантливые, но всё-равно винтики, которые, считалось, можно легко заменить.

Вообще советская литература была исключительно умно и даже изощренно устроена, естественно, с точки зрения власти, которой она предназначена была служить.Вот что об этом говорил Ленин:»Литературное дело должно стать частью общепролетарского дела,»колёсиком и винтиком»одного единого,великого социал-демократического механизма,приводимого в движение всем сознательным авангардом всего рабочего класса».И литература служила колёсиком и винтиком,не до конца совершенно, так что нередко требовалось ручное управление, высочайшее вмешательство, но что же делать? Это все-таки литература и какие-никакие (а нередко и умные, и талантливые) писатели, а не плац, где всех можно заставить маршировать исключительно в ногу. Строго говоря, писатели подвергались такой же дрессировке, как колхозники (а вы ведь знаете, что сделали с крестьянством, загнав его в колхозы) или военные (военных тщательно «фильтровали»), и до войны, и после («дело авиаторов», «дело адмиралов» и т.д.). Как писал Бродский о российских военачальниках: «они брали чужие столицы и со страхом возвращались в свою». Вот так же и с писателями: литинститут, толстые журналы, цензура, действовала жесткая система воспитания и отбора. Кнут – я нашел цифру, скорее всего неполную – 463 писателя были расстреляны в «золотое сталинское время» и еще сотни, может быть тысячи, сосланы и помещены в лагеря; но и пряник: писательские санатории, дома отдыха, пайки, премии, награды, отдельные квартиры, когда большинство жило в коммуналках, депутатство, членство в ЦК. Словом, товарищ Сталин был талантливым селекционером: он не только нового человека выращивал, но и нового писателя. И – нового читателя тоже выращивала советская власть.

Казалось бы, при такой селекции литература наша должна была зачахнуть, но нет, очень уж могуч был ее ствол. Иные ветви действительно чахли, но появлялись новые могучие побеги. Тут нужно указать на несколько очень важных обстоятельств:

1. Советская литература не родилась на пустом месте. Прежняя русская литература понесла огромные потери, но многие мастера остались в стране и обеспечили определенную преемственность. Молодые бунтари покричали-покричали, погрозились-погрозились сбросить Пушкина и всю прежнюю литературу с корабля современности, и утихомирились. Вернее, кто утихомирился сам, а кого утихомирили. Убивали, надо сказать, и своих (идейно), и чужих.
2. Второе обстоятельство было, пожалуй, еще более важным. Большевики сумели-таки заставить людей, в том числе и большинство  писателей, поверить в свою химеру. Людей расстреливали, увозили по ночам на воронках, деревня была разрушена и доведена до голода, жизнь убога, но миллионы людей упорно верили, что строят новую светлую жизнь. Без этой веры не могло бы быть ни великой советской страны, ни литературы. Наивной – да, отчасти примитивной – да;но по-своему великой. Квазирелигия большевиков на время захватила неизбалованные массы. Без этой веры мало кому нужны и «Как закалялась сталь», и «Цемент», и писания Аркадия Гайдара, и Демьяна Бедного, да и, строго говоря, бóльшая часть советской литературы. Кто сейчас из тех, кто моложе 70 лет, помнит и читал Федина, Леонова, Соболева, Гладкова? А ведь это первый ряд советской литературы.
3. Тут и еще есть обстоятельство: бывало, иногда пробивались, то ли по счастливой случайности, то ли по какой еще причине, не благодаря, а вопреки. Иногда и сам главный читатель по неведомому капризу делал поблажки.
4. Наконец, война. Странным образом самое свободное время за всю сталинскую эпоху. Сталинская карательная машина продолжала работать, но в четверть оборота, и писатели тихонько вздохнули. Власти стало не до них. Наступило время очень недолгой либерализации. По словам Пастернака «война очистила воздух».  А с другой стороны,  и великий подвиг народа, великое единение, победа над вселенским злом, это была великая тема, которая надолго вошла в литературу. Писать о войне было  проще и можно было правдивей, чем о колхозной деревне. Хотя, конечно, многие вопросы ставить было нельзя. По утверждению Дм.Быкова преодолеть официоз   удалось                  лишь после 1956 года. А до того даже о зверствах нацистов чрезмерно распространяться не рекомендовалось. Интересно почему?

Как бы там ни было, советской литературой, могучей и обиженной, загнанной в определенные строгие рамки, руководил Союз писателей. Понятно, что писатели-эмигранты, лучшие российские писатели, к советской литературе и к союзу писателей отношение не имели. Это была другая литература и другие писатели.

Одним словом, Союз писателей СССР был чем-то вроде КПСС для писателей. В КПСС вступали все, кто хотел сделать какую-никакую карьеру. В Союз писателей рвались писатели, потому что без этого нельзя было занять место в литературе.

Но вот же, Мандельштам. И Бродский тоже.Не состояли.Но это особая история. Исключения,которые только подтверждают правило.

Тоталитаризм со временем начинал ветшать. И Союз писателей – тоже. Невозможно вечно держать в узде тысячи умных, по-разному мыслящих, много понимающих, образованных и талантливых людей. Альманах «Синтаксис», дело Синявского и Даниэля – это были первые ласточки.

 Я помню, какая свистопляска разыгралась вокруг награждения Нобелевской премией Пастернака.  Как писатели, не самые мракобесы, не Кочетов, и не Сафронов, требовали лишить его российского гражданства. Как травили и исключали из СП Солженицына и Галича. Это  были совсем разные люди, но тут их судьбы совпали. И дальше: вполне невинный «Метрополь». Исключение из СП Е.Попова и В.Ерофеева, а В.Аксенов, И.Лиснянская и С.Липкин вышли сами.

Наконец, перестройка всех вывела на чистую воду и мы увидели лица. Настоящие лица писателей. Раскол оказался неизбежен. Одни охранители и сторонники старого, так называемые «патриоты», другие – демократы, либералы, западники. Впрочем, раскол назревал давно, но и те, и другие долго прятались под безразмерным и изношенным покрывалом марксизма.

Это был естественный и даже необходимый раскол, идейный; в раскаленной атмосфере 1991 года, когда очень многие писатели кинулись в политику, иначе и быть не могло, писатели стояли друг против друга. Но, как оказалось, история посмеялась и над теми, и над другими. Союз писателей СССР был, конечно, управляемой и подконтрольной структурой, при этом довольно подлой. Но это с одной стороны. А с другой, семинары, конференции, встречи, обсуждения,фестивали, споры, поездки по стране и за границу, было не только весело, но и – в общении рождались сюжеты. Жизнь кипела. Впрочем, кто как.Одни воспоминания проникнуты ностальгией, для других «террариум сподвижников». Да уж сподвижников ли?Попутчиков будет вернее.

Вся истории Союза писателей СССР – это история скандалов, шельмования (вспомним хоть А.Ахматову с М.Зощенко), интриг. И закончилась она грандиозным скандалом. Это письмо «74-х». Сознаюсь, прочитал я это письмо с трудом. В нем нет реальных раздумий о судьбах Союза и России, а только кликушество о русофобии (авторы отвергают любую критику советско/русской истории) и проклятия в адрес сионизма (читай, чуть завуалированный антисемитизм, который   антисемиты               всех мастей маскировали «антисионизмом»). Тут, пожалуй, важнее всего фамилии подписантов: Петр Проскурин, Леонид Леонов, Валентин Распутин,  Александр Проханов, Вадим Кожинов,  Юрий Кузнецов, Владимир Крупин, Владимир Бондаренко, Владимир Бушин.

Увы, все забылось за прошедшие 30 лет,давно побелели (полиняли?) черные одежды. Но в то время был очень громкий скандал. И – раскол! На Союз писателей России (этот самый «патриотический»-шовинистический) и Союз российских писателей (демократический). Но демократы, как им и положено, продолжали делиться: так появился Союз писателей Москвы.

Видит Бог, я состою в обоих последних -  за то время, что я там состою, я не слышал ни одного слова о политике и демократии. Да и, честно говоря, о литературе тоже  слышал не много. Изредка видел некоторых из «демократов» по телевизору и не мог отличить их от умеренных «патриотов». Другое время, другой тренд, нынче в моде «патриотизм», а либерализм и свобода – это что-то ругательное. Впрочем, союз писателей – организация не политическая. А какая?

Ну, дают стипендии на издание книг, проводят фестивали, и на том спасибо Стипендии, правда, маленькие, на толстую книгу не хватает, в выигрыше оказываются те, кто пишет тонкие книжульки. Логично было бы дать не 200 стипендий, а, скажем, 20, выбрать действительно лучших, но… Я представляю, что начнется, какие драки, интриги; литература – вещь исключительно субъективная. Нет, пусть все останется, как есть. Вот только не понятно, почему стипендии лишь в одном союзе? А в других? Руководству лень обратиться в Минкульт? Или стипендии испаряются по дороге? Вот и бегают писатели из союза в союз – за пряниками.

Несколько слов о патриотическом союзе (СПР). Много лет (1994-2018) его возглавлял Валерий Ганичев, бывший комсомольский работник и  комсомольский философ, видный деятель национал-патриотического направления, «русит» (по терминологии покойного председателя КГБ Ю.Андропова), возглавлял известное своей «патриотической»   направленностью издательство «Молодая гвардия», с 1993 года был зам.главы Всемирного Русского Народного Собора, возглавлявшегося российскими патриархами, всегда позиционировал себя как борца против космополитизма (того самого, безродного), словом, фигура в некотором роде одиозная и вместе знаковая, в немалой степени олицетворявшая и весь союз, и еще больше его руководство. Впрочем, я никогда с ним лично не встречался, да и в самом офисе, где разместилось руководство СРП, побывал только один раз. Тут, собственно, исключительно моя дурость. Я все знал – и про Ганичева, и про общее направление руководства, и что мне ничего не светит, но бес попутал и я решил принять участие в конкурсе на премию  им. Федора Абрамова, проводимом администрацией Архангельской области совместно с СРП. Писатель Федор Абрамов был замечательный, редкой силы и правды. Словом, мне нужно было занести две книги…

Пришел я в неурочное время, книги отдал охраннику, все было закрыто, кроме книжного киоска. Вот о киоске я и хочу рассказать, потому что этот киоск, надо полагать, выдает и вкусы хозяев, и их посетителей. Книг было много, но  все они – по нескольким главным направлениям. Православная литература, ну, ладно, затем книги национал-патриотического направления. В свое время всякие нацики торговали своими книгами у музея Ленина, теперь немалая часть этих книг перекочевала на Комсомольский проспект. Тут, впрочем, национал-патриотическая литература встречалась и уровнем повыше, вроде Шафаревича, Кожинова и Владимира Бондаренко. Вроде всяких там «Заметок русского империалиста» и «Трудно быть русским». Но, что меня особенно поразило, так это книги откровенно антисемитского содержания. Незадолго до того я писал свой роман «Идентичность» и «проходил» этих «писателей»: советского перебежчика на Запад Климова (он же Калмыков и Ральф Вернер), «философа-антисиониста» Евсеева и неоязычника Емельянова. И рядом с ними книг десять о Путине. Я, к сожалению, не успел их просмотреть, так что не спешите делать выводы, читатель. Для этой публики Путин, особенно до Крыма и Донбасса, очень даже подозрительный левак и либераст. Впрочем, не знаю.  Потом я жалел, что не купил хоть одну книжку. И, наконец, для полного комплекта, книги Владимира Бушина, ярого сталиниста и ненавистника Солженицына. И многих других известных писателей. И правых, и левых. Ну и книги самого Ганичева.

Однако вернемся в бурное время начала 90-х. писатели уже разделились, разошлись по разные стороны баррикад. И вот тут еще одно письмо, «раздавить гадину» или «письмо 42-х», сразу после разгона парламента, Белый дом еще дымился (было, правда, и еще одно письмо, 36-ти, от августа 1993 года, насчет разгона Верховного Совета). Красивое в общем-то письмо, от демократических писателей, антифашистское. Не станем вдаваться в нюансы, кто прав, кто виноват и на сколько именно процентов, наши «патриоты» и имперцы и до сих пор не могут забыть. Хасбулатов и Руцкой, конечно, не фашисты, да и Ельцин не бог весть какой демократ, но тогда, по следам событий, это было искреннее письмо, боль о России. Это потом оно стало казаться наивным и даже неуместным, со второго взгляда. В самом деле, перед глазами еще стояла рвущаяся толпа, бегущие милиционеры и солдаты внутренних войск, фуражки с околышками, плывущие по реке, демонстративное побоище в Останкино. Кто мог тогда разобраться в деталях? Репутации Макашова и Баркашова явно работали против парламента. И «буйный дурак» Руцкой тоже явно перестарался.  И я, будь я писателем в 1993 году, я бы тоже подписал это письмо! В самом деле, кто мог предвидеть, что под видом демократии прокрадывается диктатура? Что куда ни кинь, везде клин. Что Россия оказалась в тупике!

 Письмо явно было направлено не тому адресату. Но коммунистов и нациков следовало запретить!

Как бы там ни было, это письмо еще глубже и очень надолго разделило писателей, ровно так же, как события тех и последующих лет разделили Россию. Вот только линия раздела все время колебалась.

Вскоре, однако, для писателей закончилось время политики. Настало время разочарования, переоценки, но больше всего  коммерциализации. Тогда и возникло еще несколько писательских союзов. Впрочем, коммерческие таланты обнаружились не только среди «новых», куда как больше среди «старых патриотов». Дома отдыха, санатории, поликлиники, дачи, здание «Литгазеты» на Костянском  переулке, все пошло в оборот. А когда ничего не осталось, принялись ощипывать «маленьких писателей» и разных графоманов.

А что же литература? А литература стала чахнуть. Казалось бы, со свободой она должна расцвести, но оказалось, нет. Тут, я знаю, многие со мной не согласятся, начнут говорить об успехах -  это как посмотреть, то ли стакан наполовину полон, то ли наполовину пуст.

Словом, у семи нянек… Хотя нельзя сказать, что все няньки одинаковы. Приходится признать, что рынок – жестокая вещь. Но я не исключаю, что дело не только в рынке, что наша литература (и не только наша) представляет собой замкнутую иерархическую структуру, которая живет по своим внутренним законам и связям и что главная цель этой иерархии вовсе не великая русская литература, а что-то другое. Нечто подобное существовало и в Советском Союзе. С тех пор очень многое изменилось, но что-то очень важное (групповщина? связи? монополизм?) сохранилось в неизменном виде.

P.S. Когда я говорю о литературе, я подразумеваю именно большую литературу, которую, я надеюсь, и через 100 лет будут читать, а не произведения-однодневки. С последними действительно все в порядке.