«Литературная газета». Юлия Ипатова. От чего ушли...

От чего ушли...

« Я долго думал о смысле жизни, правитель. Не в вечности и не в государстве смысл движения истории. Он - в человеке». Это цитата из повести Леонида Подольского «Потоп». И это же - главная особенность автора: его интересует человек. И книга его - о людях.
О людях вообще и о человеке в отдельности, о том, как он находит своё место в истории. И в романе «Эксперимент», и в повестях, и в рассказах, и даже в небольших сатирических очерках Подольский своё пристальное внимание устремляет на человеческую судьбу, пытаясь разгадать, какой же путь жизни - «правильный», да и существует ли такой вообще.

На первый взгляд под одной обложкой собрались произведения совершенно разные - тут и нежный, трогательный рассказ о первой любви - «Воспоминание», и жестокая «правда жизни», от которой некуда деться в повести «Лида», и притча «Потоп»... Но всё это объединяет центральная фигура - человека, которая не ускользает от пристального внимания автора никогда.
Получается, у автора герои вовсе не герои, обыкновенные люди, слабые, сбившиеся с пути, и некоторым - это чувствуется - никогда уже не выбиться на верную дорогу... Но они не вызывают отторжения, так же как не вызывают и жалости, которая способна унизить человеческое достоинство. Постепенно для читателя, как и для автора, желание понять героев становится чуть ли не навязчивой идеей. Разобраться в поступках - нелегко, зато осудить - проще и привычнее. Для Леонида Подольского это не выход, он ищет нечто другое. И приглашает следовать за ним - ведь истории, им рассказанные, о каждом из нас, а ещё - о России, которую представить без вечного преодоления чего-то попросту невозможно.

Действие романа «Эксперимент» происходит в современной нам России, где слово «модернизация» слышится едва ли реже слова «здравствуйте». Вот и в тихую, привычную жизнь губернатора Садальского грозят ворваться неизвестные, а потому страшные реформы. Элемент сатиры в романе, безусловно, есть, но для автора не главное высмеять, он хочет проанализировать поведение человека в этой ситуации. С одной стороны - смешно, сразу узнаёшь манеры российских чиновников, готовых ради сохранения (или приобретения) власти на любые «подвиги», а с другой - смеяться совсем не получается: уж слишком живым выглядит Садальский, да и встречался такой в жизни не раз. Главное - не обвинить, а понять человека. Человека, над которым вечно ставятся всё новые и новые «эксперименты», и никто не заботится о том, что однажды может наступить предел, последствия которого предсказать сложно.
О том, что происходит, когда «высшими силами» человек оказывается зажат в угол, - повесть «Лида». В ней уже нет весёлых искорок «Эксперимента», которые периодически проскальзывали, вызывая грустную полуулыбку. «Лида» - настоящая трагедия, страшная прежде всего своей необратимостью. Нет смысла задавать вопрос: «кто виноват?» - он окажется риторическим. Но Подольский не перестаёт вопрошать, как и каждый, кто, несмотря на все пройденные испытания, смог остаться человеком. Исследовать судьбу - дело непростое, но читатель и не найдёт здесь однозначных оценок. В этом - одна из главных особенностей творчества Леонида Подольского. Пройти вместе со своим героем весь путь до конца - вот задача автора. Он хочет лишь увидеть жизнь - непонятную, тяжёлую, но и безмерно дорогую.

Чем-то подход Подольского напоминает режиссуру Андрея Тарковского, для которого в его фильмах главным было - подойти как можно ближе к человеку, сквозь его сны, его потаённые мысли докопаться до главного - понять. Так и автор книги пытается разгадать, что происходит с людьми, откуда столько искалеченных судеб, что в нас самое главное?

Об этом же вопрошает и герой рассказа «Случайная встреча»: «Мы все запутались, потеряли самое главное... Самое главное... А что это - самое главное?» Ответа нет. Может быть, это — прошлое России, от которого, как и от любого прошлого, остались ностальгические полуобманные воспоминания, может быть, будущее, которое по привычке называют «светлым» и которое всё никак не наступает.
Брайнин, герой «Случайной встречи», который и произносит эти слова, сам не понимает всю их трагическую глубину. Из рассказа становится ясно: он - один из тех, кто не смог выяснить пресловутого «самого главного», остался словно за бортом корабля. Он лишь один из многих затерявшихся, не сумевший найти своё место после падения Советского Союза. И дело тут не в Союзе - история, как известно, вечно будет повторяться, а в том, что человеку невыносимо трудно выживать, а хочется жить. Рассказ нельзя даже назвать пессимистичным, он лишь отражение действительности, а в ещё большей степени - человеческой природы.

Брайнин вполне мог бы превратиться в одного из героев рассказа «Старики»
— одинокого, беспомощного, оказавшегося «за бортом» жизни теперь уже не метафорически, а вполне реально: голод, холод, болезни - вот удел тех, кто когда-то трудился и жил во имя «общего» блага. И пройти мимо таких людей нельзя, и помочь им - нечем, разве что предложить немного любви и заботы, но откуда их взять среди вечной суеты?..

Особое место во всей книге занимает повесть «Потоп». Её можно назвать современной притчей. Главная мысль этого произведения в том, что не так уж важно, в какое время мы живём, неважны все условности, присущие этому самому времени. Важно то, что человек всегда останется человеком, слабым и одновременно способным на великие поступки.

Сама притча - довольно злая сатира, напоминающая «Котлован» А. Платонова. Тот же Советский Союз, возникший несколько тысяч лет назад, узнаётся буквально в каждом штрихе - и песни, которые поют рабы на стройке канала, и набившие оскомину аббревиатуры ОПУУПРОПСНЖ (орден Предтечи-Учителя управления по повороту рек, орошению пустыни и строительству новой жизни), и карточная система, и зыбкое равенство, абсурдность которого видна издалека:
«К тому времени, предполагалось, все люди станут трудиться одинаково, и есть тоже в полном равенстве.
— А ежели у меня желудок ширше?
— недоверчиво спрашивал старик Зайнаб.
— Сузим. Учёные придумают такую операцию. Наука к тому времени всё сможет, - убеждённо говорил лектор».
Человек вновь оказывается в самой гуще эксперимента, уже вовсе не такого безобидного, о котором шла речь в романе, а эксперимента другого сорта
— где речь идёт о жизни и смерти. Поэт Наав ничего не может противопоставить этому опыту, несмотря на готовность пожертвовать своей жизнью ради спасения других. Люди обречены - потому что они всего лишь люди.
Та же мысль повторяется в рассказе «Дом», но здесь звучит она ещё горше, ещё тяжелее смириться с тем, что человеку не дано даже надежды, которая умирает вместе с последним пристанищем, символом своеобразного рая - домом.
Да, книга о человеке, но это не горьковское «человек - это звучит гордо». Гордости здесь нет, равно как и нет торжества тех, кто, преодолев все тяготы, всё-таки выплыл на поверхность. Только получается, что все мечты и стремление остались там - на дне. Не стоит думать, что автор воспевает красоту отчаяния, но и упиваться надеждами на будущее он не предлагает. Нужно лишь пройти свой путь до конца и в поисках смысла жизни вернуться к тому, от чего ушёл, - к человеку.