Леонид Подольский. Инвестком:
Роман.– М.:
У Никитских ворот, 2021. – 664 с.
«Москвичи хорошие люди, но их испортил квартирный вопрос…» – этот бессмертный афоризм Булгакова, казалось бы, можно было бы поставить эпиграфом к роману Леонида Подольского. Но лишь на первый, поверхностный взгляд. Московский писатель поставил перед собой более сложную задачу – запечатлеть и осмыслить постсоветское время с его проблемами, как в зеркале отразившееся в кипящем море передела недвижимости при активном участии многочисленной армии риелторов различного уровня образованности, умения и порядочности.
Одним из первых к этой теме двадцать лет назад обратился лауреат Госпремии РФ, прозаик Андрей Волос в романе «Недвижимость», впервые сделавший главным героем повествования риелтора, агента по продаже квартир, человека, сумевшего по-своему адаптироваться к новым условиям существования жителей столицы огромного государства.
Главный герой романа Подольского, как и герой Волоса, тоже риелтор. Он также склонен к рефлексии и умеет подняться над обстоятельствами, в большинстве случаев даже предвидеть опасную или конфликтную ситуацию. И это легко объяснимо: Игорь Полтавский – не просто агент по продаже квартир. Совсем недавно Полтавский имел собственную риелторскую фирму, до этого пробовал себя в политической деятельности, а начинал в советское время как авторитетный врач (и даже имеет научную степень кандидата медицинских наук). Кое-какими чертами своей незаурядной личности главный герой романа напоминает автора. Это придает отдельным эпизодам особую остроту: в монологах героя ощутима щемящая искренность, досадные поражения и печальные откровения героя, судя по всему, оплаченные трудным реальным опытом автора. Поэтому возникает особое доверие к повествователю, признающемуся: «…Игорь… подумал про себя, что «Инвестком» с Козлецким, с генералом Демянкиным и с авторитетным стариком, с демагогами Разбойскими, с грязным бизнесом – это, в сущности, Россия в миниатюре, микромодель, и что главная проблема – не капитализм или социализм, а люди. Это люди создали уродливую систему, а система уродует людей. Вечный замкнутый круг».
Особенности работы риелтора, вынужденного погружаться в семейные, а порой и интимные проблемы клиентов, стремительная смена многочисленных действующих лиц – за каждой новой квартирой стоят новые драмы и свои тайные трагедии – позволяют прозаику выстраивать непредсказуемые динамичные сюжетные повороты, демонстрировать разнообразие современных столичных психологических типажей. Читателю открывается болезненно-лихорадочный ритм постсоветской жизни, нередко оборачивающейся бессмысленной суетой.
Но если Волос, как пишут о романе «Недвижимость», «искал золотую середину между остросюжетной беллетристикой и серьезной «исповедальной» литературой», то Подольский постоянно, в каждой главе монументального произведения пытался ответить на традиционные для русской классики философские вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?». Поэтому в тексте часто встречаются имена политических лидеров и руководителей государства. Деятельности каждого из них повествователь дает свою, нередко нелицеприятную оценку: «Игорь слишком хорошо понимал – теперь он знал людей, – что оппозиция – это не только принципы, но и зависть, и амбиции, и очень выгодный бизнес. И что роли в этом бизнесе в основном распределены. Общество несовершенно, человек бессилен что-либо изменить, и он лишь играет роль в массовке…»
Позиция и оценка политического лидера, политического движения или межнационального конфликта порой убедительно обосновываются в прямых авторских комментариях, даваемых в сносках почти к каждому из исторических персонажей и реальных событий. Автор избегает голословных и эмоциональных обличений, неизменно опираясь на имеющиеся у него факты.
Женщины оказались второстепенными героями этого произведения. Может быть, потому что историческая реальность и сегодня не позволяет им прорваться в реальные политические лидеры. Кроме того, очень уж нелицеприятно выглядит современный российский мужчина «на рандеву», на свидании, не выдерживая испытания серьезным чувством. Раздвоенность и нерешительность главного героя, потерявшего главную любовь своей жизни (возлюбленная, не дождавшись решения семейных проблем, эмигрировала в Германию) и толком не сохранившего семью, – самое распространенное положение, в котором находится сегодня, судя по судьбам большей части эпизодических персонажей романа, явно писавшегося с натуры, огромная часть современных российских мужчин. Среди героев немало беженцев из бывших республик СССР. Монтаж временных пластов в романе почти произволен. Каждый из эпизодов советской или постсоветской реальности помогает глубже понять как самого героя, так и окружающих его людей, эмоционально подпитывая наши впечатления от многочисленных бытовых драм и семейных разборок.
Судебные действия (роман завершается выпиской из очередного решения суда) и отсылы к ним («в дальнейшем этой газете и благодарственному письму предстояло превратиться в вещественные доказательства») заставляют погрузиться в малоприятную область, касающуюся московской недвижимости. Для автора важно показать, сколь мало изменилась российская судебная система с гоголевских времен. По-прежнему судьи в нашем государстве всемогущи, циничны и глубоко равнодушны к людским бедам, а легендарное российское судебное мздоимство по-прежнему не удается изжить и новым властям.
Автор значительно отличается от своего героя, бывшего врача, пытающегося все понять и все объяснить тем, что ему по-настоящему близка позиция Герцена, утверждавшего от имени писателей: «Мы не врачи, мы – боль».
Уродливость и безвыходность постсоветских десятилетий Леониду Подольскому удалось раскрыть на конкретных судьбах главного героя и многочисленных второстепенных персонажей ярко и выразительно. Сочувствие к обманутым и погибшим в результате стремительного рывка России к дикому и, как оказалось, людоедскому капитализму из сонной социалистической реальности эпохи застоя, надолго поселяется в душе неравнодушного читателя.
